Большинство ученых признают, что некоторые психические расстройства могут усиливать творческую активность. В их числе и немецкий психолог Карл Ясперс, который занимался исследованиями ряда зависимостей. Так ли это? Давайте разберемся.
Предлагаем вашему вниманию серию статей-патографий известных советских поэтов и писателей ХХ века. В этом контексте особо выделяется литературное творчество, которое всегда соседствовало с различными психическими расстройствами, хотя тяготение представителей русской литературы к пьянству поистине беспрецедентно. Даже лауреат Нобелевский премии по литературе Михаил Шолохов мог при желании «похвастаться» симптомами алкогольной зависимости. Но и приверженность к спиртному всех остальных наших героев не вызовет у читателей никаких сомнений.
МИХАИЛ ШОЛОХОВ
Михаил Шолохов (1905–1984) – писатель, академик АН СССР (1939), лауреат Нобелевской премии (1965); дважды Герой Социалистического Труда. Не будем касаться проблемы авторства текстов, опубликованных под именем Шолохова, – это вопрос дискуссии специалистов. Однако заметим, что сам по себе этот факт не мог не оказать сильного негативного влияния на личность писателя. О запоях Шолохова уже в тридцатые годы с усмешкой перешептывались в номенклатурных кулуарах. Секретарь Ростовского обкома КПСС мог даже на открытии очередного пленума предложить «депутату Шолохову» покинуть зал и пойти в гостиницу опохмелиться.
В январе 1957 года Леониду Брежневу направили заключение профессора психиатрии И. В. Стрельчука с рекомендацией лечения Шолохова от алкогольной зависимости «в принудительном порядке в течение не менее шести месяцев». В переписке была употреблена любопытная фраза: «Его упорное сопротивление лечению очень походит на попытку “эмигрировать” в пьянство». Иногда писатель соглашался на антиалкогольную терапию, но заключения врачей нередко блистали своеобразным остроумием: «Полтора месяца тов. Шолохов М. А. лечился с абсолютным, если можно так сказать, неуспехом».
Как результат многолетнего пьянства можно рассматривать такой факт, что с 1961 году этот знаменитый человек не опубликовал ни одного художественного текста, хотя интенсивно выступал в печати и чаще с осуждением писателей, склонных к диссидентству. «Мы пишем по указке наших сердец, а наши сердца принадлежат партии», – заявлял Шолохов. Вопрос о принудительном лечении от алкоголизма, как правило, поднимался лишь в крайних случаях, когда алкоголизм приобретал систематический и асоциальный характер. Это свидетельствует о наличии у Шолохова как минимум средней стадии алкоголизма. Продолжительность жизни писателя говорит о профессиональном профилактическом наблюдении и лечении, хорошем качестве потребляемого спиртного и о конституционально крепком, устойчивом организме нобелевского лауреата.
АЛЕКСАНДР ГАЛИЧ
Александр Галич (1918–1977) – поэт и драматург, автор и исполнитель песен-новелл трагикомического и драматического характера; погиб в Париже в результате несчастного случая. Александр Галич сейчас, безусловно, входит в обойму литературных классиков. В советскую пору его песни попадали под запрет цензуры, но были любимы интеллектуалами всей страны, а по сценариям пьес играли спектакли и снимали фильмы, самые известные из них «Вас вызывает Таймыр» и «Верные друзья». Но за внешним благополучием скрывалась душевная неустроенность, которую поэт заливал водкой.
На этой почве в 1962 году у него произошел первый инфаркт. Однако даже после первого «звонка» Александр Галич не распрощался со спиртным «утешителем». Всю последующую жизнь он продолжал выпивать. Переносимость алкоголя у поэта менялась с развитием болезни. Вначале: «Пил он довольно много, но вел себя при этом нормально, никогда не пьянел – это было его особенностью». Позже: «Любил, но пить не умел. В смысле – напивался моментально, буквально с трех рюмок, после чего засыпал». А вот какую запись в своем дневнике оставил Корней Чуковский в 1967 году: «Вчера был у меня Галич – пьяный беспробудно. Обещал прийти в четыре часа, пришел в 7 – с гитарой… Порывался поцеловать у меня руку, рухнул на колени и, вставая, оперся на гитару, которая тут же сломалась».
Из пьес Галича бдительная цензура часто вымарывала куски и реплики персонажей, обвиняя автора в антисоветчине. Когда он пытался выразить обуревающие сомнения в правильности жизни, пьесы отправлялись на полку. Зато авторские песни никакой цензуре не подлежали. Поэтому поэт устраивал у знакомых «квартирники», благо там петь ему никто не запрещал. Ступив на опасный путь неповиновения, поэт уже не мог остановиться. Как было принято писать в то время, «партия и правительство» не могли терпеть принципиального несогласия с главной идеологической линией.
Читайте: Флирт мужской и женский: в чем разница?
Приближалось 50-летие Октябрьской революции, и над головой крамольного барда сгущались тучи. Один тайный поклонник из КГБ предупредил, что принято решение о его физическом устранении, и добавил, что при переходе улиц ему следует особо остерегаться грузовиков, а еще лучше на какое-то время совсем уехать из Москвы. Александр Галич никуда не уехал, а отреагировал так, как и полагается поэту: написал «охранную песню-талисман»: Когда собьет меня машина, Сержант напишет протокол… И представительный мужчина Тот протокол положит в стол… («Счастье было так возможно») Неугомонного барда, песенная популярность которого получала все большее распространение благодаря появившимся магнитофонам, решили приструнить уже по всей строгости. Временно спасало то обстоятельство, что Галича стали приглашать на свои юбилеи такие люди, которых «смахнуть с доски» было не так просто. Например, в 1968 году Александр Галич выступал на чествовании лауреата Нобелевской премии Льва Ландау, после которого еще пел наиболее «политически острые» песни в кабинете профессора Сергея Капицы. В 1969 году в зарубежном издательстве «Посев» вышла книга стихотворений Галича. Этот факт стал достаточным поводом для того, чтобы исключить поэта и драматурга из Cоюза писателей СССР, а затем – из Cоюза кинематографистов.
Период успеха и процветания в жизни Александра Галича закончился, и началось падение в пропасть бедности. В апреле 1972 года Александр Аркадьевич слег с третьим инфарктом. А когда состояние улучшилось, как и некоторые другие «запрещенные писатели» (например, ныне широко известный своими сатирическими «гариками» Игорь Губерман), Галич стал подрабатывать «литературным негром» – писал за других сценарии к фильмам. Но «система» не собиралась терпеть его все более откровенное сатирическое творчество.
В это время Галич пил особенно «зверски», а что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Так что песни не становились более приемлемыми для официального исполнения. В 1972 году принимается решение все фильмы, снятые по сценариям Александра Галича, изъять из проката. Его карьера советского киносценариста завершилась. Непричастный к искусству, Не допущенный в храм, Я пою под закуску И две тысячи грамм. Что мне пениться пеной У беды на краю?! Вы налейте по первой, А уж я вам спою! («Желание славы») Последовавшие после исключения из всех творческих союзов события показали, что Галич совершенно не был к ним готов. Сочиняя свои откровенно «антипартийные песни», он должен был понимать, что играет с огнем. Несмотря на критическое отношение властей к песням Булата Окуджавы или Владимира Высоцкого, у обоих находились защитники и покровители. Разумеется, «наверху» были поклонники и творчества Александра Галича, но вот напрямую заступиться за него никто из них не решился.
В июне 1974 года поэт вместе с верной женой эмигрировал из Союза. В октябре этого же года были запрещены все ранее изданные произведения опального творца. На Западе Александра Галича приняли радушно, но он испытывал сильную ностальгию. И с середины 1976 года у него начался такой запой, какого никогда, по свидетельству его друзей, не было. Беспрерывное пьянство, женщины легкого поведения, скандалы. Жизнь Александра Аркадьевича, в том числе и творческая, приближалась к неминуемому концу. В диагностическом плане личность Александра Галича лишена клинических интриг. Как и в ряде других подобных случаев, талант не помог избавиться от алкогольной зависимости, от которой поэт и погиб.
НИКОЛАЙ РУБЦОВ
Николай Рубцов (1936–1971) – русский лирический поэт. Мне поставят памятник на селе! Буду я и каменный навеселе!.. Николай Рубцов вырос и воспитывался в селе Архангельской области. В интернате будущий поэт окончил семь классов школы. Уже в третьем начал сочинять первые стихотворения. Ждал, что вернется с фронта отец и заберет его домой (мать умерла). Но этой мечте не суждено было сбыться, отец завел новую семью. Рубцов отслужил на флоте, после демобилизации жил в Ленинграде, работал слесарем и кочегаром.
Страсть к стихосложению становилась все более устойчивой, и он начал заниматься в литературном объединении «Нарвская застава». Рабочее общежитие Кировского завода мало подходило для поэтического вдохновения. «В комнате на четверых, где он обитал, – постоянные возлияния, всегда накурено, затхло, вечно кто-то пьяный, в верхней одежде и сапогах, грозно храпя, дрыхнет на койке… Но именно здесь… и были написаны стихи, вошедшие в сокровищницу русской классики: “Видения на холме”, “Добрый Филя”… Первые стихи настоящего Рубцова». В 1962 году Николай Рубцов сдал экзамены в Литературный институт им. А. М. Горького.
Но уже в следующем году был отчислен в связи с тем, что 3 декабря заявился в пьяном виде в Центральный дом литераторов и устроил в нем драку. Подобное поведение и сопутствующие конфликты были связаны у Рубцова с утратой контроля над употребляемым алкоголем. Это один из симптомов алкогольной зависимости. Раздражало окружающих и бросающееся в глаза несоответствие простоватой внешности сложному духовному миру поэта. Многие просто не понимали, как с ним себя вести: как с простоватым рубахой-парнем или с интеллигентным поэтом? Зима 1965 года оказалась для будущей знаменитости особенно неприютной. «Прописки в столице у него не было, поэтому ему приходилось скитаться по разным углам, вплоть до скамеек на вокзалах».
На работу без прописки его не брали. Ректор Литературного института посоветовал Рубцову поступить на заочное отделение. В январе этого же года в Северо-Западном книжном издательстве в Архангельске вышел первый сборник стихов «Лирика». Об особенностях личности Рубцова сохранились подробные, хотя и не всегда лицеприятные воспоминания его современника и биографа Николая Коняева. «Он ведь очень замкнутый был, когда трезвый. Его не разговорить было. А когда выпьет, раскрывался и становился интересным собеседником, брал гитару или гармошку, пел свои песни. Люди получали удовольствие от этого. И чтобы получить это удовольствие, они приходили к нему с бутылкой. Или там, куда он приходил, появлялась бутылка, а закуски не было». «И помощи от него для семьи не было, и характер был, мягко говоря, нелегкий… Рубцов понимал это, но понимал по-своему: “…Откуда им знать, что после нескольких (любых, удачных и неудачных) написанных мной стихов мне необходима разрядка – выпить и побалагурить”».
Далеко не последнюю роль в формировании личности поэта сыграли отсутствие нормальных семейных взаимоотношений с родителями: не было отца, с которого бы он «писал» свой мужской жизненный сценарий, и матери, которая научила бы его взаимоотношениям с женщинами. Он же сызмальства остался сиротой, был предоставлен самому себе и больше выживал, нежели жил.
Любопытное совпадение, но в тот самый день, когда Рубцов в очередной раз находился в вытрезвителе, главная газета страны «Правда» опубликовала его лирические стихи «Шумит Катунь» и «Детство». Зимой 1966 года ему снова приходилось ночевать на полу, укрывшись своим пальто, у знакомых, а иногда и полузнакомых людей. Наконец, в апреле 1968 года Николая Рубцова приняли в Союз писателей СССР, и уже осенью он смог получить прописку и однокомнатную квартиру в Вологде. Но счастья не прибавилось, а алкогольная зависимость нарастала. Летом 1970 года в Вологодском обкоме КПСС собрались писатели, поэты, чтобы «как-то помочь Рубцову, попытаться его спасти». Предлагался единственный выход – лечебно-трудовой профилакторий, но поэт от «принудительного лечения» отказался.
Личная жизнь поэта, несмотря на «роскошь владения» квартирой, не становилась более благополучной. Была гражданская жена, с которой он почти не жил или жил не очень дружно. Росла дочка, которую он редко видел. А потом появилась вторая «жена», тоже поэт… Из воспоминаний Людмилы Дербиной стали известны ужасающие подробности быта: «Он был поэт, а спал как последний босяк. У него не было ни одной подушки, была одна прожженная простыня, прожженное рваное одеяло. У него не было белья, ел он прямо из кастрюли. Почти всю посуду, которую я привезла, разбил».
В последние месяцы появился сильный страх – он боялся оставаться один в своей квартире. Это уже симптом начинающегося алкогольного делирия. А теперь представим последний предсвадебный вечер жениха и невесты, уже подавших заявление в ЗАГС. Пьяный Рубцов, «шутя», бросает зажженные спички в невесту – Людмилу Дербину. Такой же эпизод, кстати, имел место у пьяного Куприна с первой женой, которая, как интеллигентная женщина, сразу подала на развод. Но в глубинке России все происходит с точностью до наоборот. Краткий пересказ случившегося в дальнейшем приводит психиатр Михаил Буянов: «Разъяренная женщина схватила Рубцова за горло, тоненькая шея не выдержала, хрустнула, погиб поэт, жена попала в тюрьму».
Протокол судебного следствия сухо констатировал: «Смерть имела насильственный характер, наступила в результате удушения – механической асфиксии от сдавливания органов шеи руками». У людей с алкогольной зависимостью гипертрофирован аутодеструктивный радикал, и собственно сам алкоголизм является его непременным следствием. У Рубцова это наиболее очевидно. Рубцов был брошен своим отцом, не имел возможности ощущать эмоциональную поддержку матери, что снизило ценность собственной жизни.
Лишь необычайный талант удерживал его в рамках этого мира и не позволил ему закончить жизнь банальным суицидом. Но он постоянно искушал и провоцировал судьбу, и в результате добился-таки своего: нашел палача в лице любимой женщины.
Читайте: Что приготовить на природе, кроме мяса: 10 вкуснейших блюд
